Читать книгу - "1971  - Евгений Щепетнов"

В зале тренировались человек двадцать. Кто-то был одет в полное кимоно, кто в штаны-трико и борцовскую куртку – обычное дело для самбистов. Парни взрослые, самое меньшее лет по двадцать пять. Наверное, ОМОН или что-то подобное. Я не помню, как такие подразделения назывались в 1971 году, – может, тогда и ОМОНа никакого не было. Честно сказать, никогда не интересовался историей создания ОМОНа. Если не ошибаюсь, его создали уже в конце 80-х, при Горбачеве. А как он назывался раньше – не знаю. Должно было существовать что-то вроде ОМОНа и в это время, кто-то ведь занимался тем, чем занимается ОМОН? Впрочем, если порыться в памяти (а теперь, после усилий моей докторицы, я вспоминаю все легко и быстро!), на-гора выдается следующая информация: 1988 год – вот когда был создан ОМОН. А до тех пор была дивизия Дзержинского с ее ОМСДОНом и в особо злых случаях – группы «Альфа» и «Вымпел».

Все, что в будущем делал ОМОН, сейчас, в 1971 году, делают обычные менты. Те же самые опера. И, судя по всему, – это они и придут в ОМОН. Ну… скорее всего – они. А кто еще-то? Они отрабатывают задержание человека с ножом, заворачивают руки. Кто еще это мог бы делать?

Вообще-то, делать это может кто угодно, если захочет. А кто может захотеть? Только мент. А среди ментов – скорее всего это будет опер. Почему я так рассудил? Да все легко: конечно, заниматься рукопашным боем, тренироваться может и обычный «пепс», то есть патрульный постовой службы. Сержант, старшина, рядовой (хотя рядовых в «пепсах» практически не бывает). Только вот зачем ему? В это время человека в форме уважают и боятся, по первому требованию постового идут в отделение, как барашки на убой. Редко-редко кто осмеливается сопротивляться, и уж совсем единицы – кидаются на милиционера. И зачем «пепсам» отрабатывать приемы рукопашного боя? Так… три-четыре приема для задержания, не более того. А если что – можно и стрельнуть. В воздух, разумеется. Чтоб напужать до описывания. В 70-х хулиганы со стволами не шастают.

А вот с операми совсем другое дело. Опер ходит в гражданской одежде, нет на нем «брони» милицейской формы, останавливающей хулигана. Притом что опера имеют дело с настоящими преступниками, а не мелкими хулиганами-сквернословами, которых штрафуют за нецензурную брань в общественном месте. Преступник знает, что ему есть что терять, он не хочет потерять свободу и саму жизнь. И будет драться за них, несмотря на лица и последствия. Потому оперу жизненно необходимо быть сильным, ловким, уметь драться и стрелять. Опера всегда были элитой милиции, и многие из них великолепно владели боевыми искусствами. Я это хорошо помнил из своей жизни. Сталкивался, и не раз.

Кстати – и с моей стороны баррикад, и с противоположной. Одного опера, который крышевал чуть ли не половину района и совершил убийство на этой почве, брали ОМОНом, и он сумел потрепать троих парней – уложил просто-таки в лежку, нокаутировал. Но не ушел – пришлось прострелить ему ногу и руку. Я не люблю зарвавшихся ментов, которые гребут бабло, но его все-таки зауважал. Бесстрашный, подлец! Когда я ему прострелил бедро из СВД, он все равно поднялся, достал нунчаки и, стоя на одной ноге, махал ими, как ветряная мельница, – парни даже подойти остерегались, до чего ловко он ими крутил. Глупо, конечно, – все равно же возьмем, только повреждений будет больше. Но тем не менее – уважаю. До последнего стоял. Пока плечо ему не прострелил. Крепкий парень был. Вроде как десять лет ему дали по совокупности, но вышел через полсрока на УДО. Слышал, он потом охранное предприятие открыл – не на свое имя, само собой, – то ли на жену, то ли на брата. Ну и процветает – магазины открыл, ресторан. Так что все денежки не сумели у него отнять. И выжить сумел на зоне. Впрочем – с его характером и не выжить? Нет, я его не одобряю – совесть-то надо иметь. Просто уважаю стойких, крепких духом людей. Пусть даже они с другой стороны баррикад.

Перед тем как войти в зал – разулся, поставил ботинки у порога. Так-то они у меня чистые, но входить в зал в уличных ботинках – неуважение. За такое могут сразу выгнать. Да и вбито у меня в голову – только босиком входить или в борцовках, и никак иначе.

Потихоньку прошел к длинной скамье у шведской стенки, сел и затихарился. Посмотреть надо, что они тут творят. Интересно же! Фактически я сейчас нахожусь у истоков. Хотя… какие, к черту, истоки? Если насчет карате – то да. Оно сейчас есть только в крупных городах, у абсолютных энтузиастов. В провинцию еще не дошло. А что касается рукопашного боя, он же «боевое самбо», так это было и есть. В моем времени этих систем рукопашного боя – как грязи. Даже есть клоуны с «бесконтактным» стилем боя. Видел я ролики-разоблачения по этому поводу – ржал как конь. Постанова еще та! Аферюги…

Меня заметили через полчаса. Вернее, так: заметил тренер, мужчина лет сорока – сорока пяти, одетый в кимоно, повязанное черным поясом. Уж не знаю, есть у него дан или нет, но, похоже, мужик уровня не меньше мастера спорта, что, в общем-то, по нашим меркам и есть этот самый «дан». Чтобы стать мастером спорта, надо как минимум взять призовое место на городских соревнованиях, а это не просто немало – это круто. Борьба в СССР всегда была на высоте, и мастеров у нас было – пруд пруди.

Мужик, судя по всему, довольно-таки резкий, лицо жесткое, немного даже надменное. Впрочем, оно и понятно – тренер же, властитель душ и тел! Въедается в кровь превосходство над учениками – как у какого-нибудь учителя начальных классов провинциальной школы, когда все ученики кажутся шаловливыми полудурками.

– Перерыв! – объявил тренер и неспешно направился ко мне, оставляя борцовками неглубокие вмятины на кожаном ковре. Невысокий, гораздо ниже меня, в плечах он мне почти не уступал. Двигался мягко, как огромный кот. Смотрел на меня внимательно, но равнодушно – мол, еще один любопытствующий, и какого черта его сюда принесло?

– Здравствуйте. Вы что-то хотели? – спросил мужчина, неодобрительно рассматривая меня с ног до головы. Кого он видел перед собой? Полуседого мужика неопределенного возраста – от сорока до шестидесяти, который, видимо, чего-то попутал и забрел туда, где ему места не было, что называется, совсем. На мне демисезонное пальто, носки и шарфик, аккуратно, по-ботански закрывающий шею. Ну люблю я тепло, что тут поделать! А что шапки на голове нет – так при входе в помещение снял, как и положено. Вернее, не шапку снял, а берет. Как привык я к беретам, так и сейчас люблю в них ходить. Правда, теперь у меня береты совсем другие. Не те, что были на воинской службе.

– Я Михаил Карпов, – представился я, встав с места и делая шаг навстречу тренеру. Надо же уважение оказать. – Мне хотелось бы потренироваться здесь, если это возможно.

– Потренироваться? – Тренер нахмурился. – Здесь?! Извините, это вообще-то закрытая секция, для сотрудников. Да и по возрасту вы как-то… хм…

Он замялся. Человек, видимо, вежливый, обидеть старикашку не хочется – тем более дурковатого. Почему дурковатого? Да потому что только дурак может в пятьдесят лет прийти и вот так, без всяких сомнений сообщить, что желает научиться «забороть» всякого хулигана. Ну да, а для чего еще приходят в секцию рукопашного боя? Само собой, чтобы хулиганов «бороть». Когда научат. А научат обязательно – пару недель позанимался, и вот уже Терминатор! И не врите про годы упорных занятий – чего тут такого сложного?